В рубрике «Человек дела» «Инде» рассказывает о самых разных профессионалах. Бизнесмены и производственники, студенты, креаклы и специалисты сферы услуг — все занимаются разными вещами, но все отлично с ними справляются.
Николай Фомушин угадывает карты, показывает трюки с верёвочкой, обманывает сотрудников «Газпрома» и Сбербанка во время корпоративов и преподаёт теорию организации студентам Обнинского института атомной энергетики. Лекционные курсы он обычно начинает с фокусов: «Вообще-то я здесь, чтобы учить вас другому, но если будете хорошо себя вести, покажу что-нибудь ещё». После выступления на интерактивном лектории «Красная таблетка-2» Николай рассказал корреспонденту «Инде» Лене Чесноковой о премии Гарри Гудини и жанровых особенностях ментализма, но не открыл ни одного секрета своих трюков.
Я чувствую, что не мог не стать иллюзионистом.
В детстве после просмотра выступлений Копперфильда по НТВ мне так хотелось узнать, что стоит за всем этим, что я даже спать не мог. Я начал изучать открытые источники, переписываться на тематических форумах и постепенно перешёл от теории к практике. Многие фокусы можно купить, но всё самое интересное рассказывают на закрытых съездах и конференциях. Настоящим иллюзионистом становишься только тогда, когда тебя начинают считать своим в профессиональной тусовке.
Пришел дядя, согнул вилку, разрезал верёвочку, а потом снова сделал её целой — ничего особенного.
Выступать на детских праздниках — это особое искусство, лично я предпочитаю взрослую аудиторию. Смысл фокуса в том, чтобы разрушить устоявшийся шаблон восприятия: любой взрослый знает, что предмет не может летать, и когда иллюзионист разрывает этот шаблон, публика на корпоративах реагирует бурно. У ребёнка нечего разрывать, он воспринимает «Гарри Поттера» как документалистику, нон-фикшн.
Манипуляция — сложнейший жанр, в котором всё основывается на ловкости пальцев и рук.
В иллюзии эффект достигается за счёт более сложных техник и технологий. Ментализм — метажанр, надстройка над иллюзией. Менталист показывает трюки, имитирующие сверхспособности человеческого разума, он должен знать основы психологии и гипнотического воздействия, владеть приёмами НЛП и всегда представать в особом образе. Но нельзя сказать, что менталистом стать сложнее, чем иллюзионистом, — это личный выбор каждого артиста, зависящий от его характера, способностей и набора разученных трюков.
У меня четыре высших образования.
Основное получил в Государственном университете управления, специальность — «Финансовый менеджмент». Там же заочно выучился на юриста. Потом по программе double degree поехал в Финляндию и получил «Международный бизнес» и «Менеджмент высоких технологий». Я продолжаю преподавать, занимаюсь проектной работой в Обнинском филиале МИФИ и не вижу особого противоречия в том, что образованный человек выступает на корпоративах. Университетские знания и навыки карьере иллюзиониста только помогают: я умею учиться, обладаю опытом публичных выступлений и знаю английский — это важно, потому что русскоязычной литературы по иллюзии крайне мало.
Мне всё равно, какие вилки гнуть, эффект не зависит от вида металла.
Правда, есть калёная сталь, которая не гнётся, а ломается. На корпоративах часто приходится брать приборы из чьих-то рук — нетрезвому человеку обычно хочется, чтоб фокусник провалился, начинаются все эти «возьми нашу, на ней ещё салат остался». Всё бы ничего, но это приводит к проблемам с ресторанами. Я много раз натыкался на дорогой мельхиор, посчитанные приборы, бывало, что после выступления просили возместить ущерб.
Задача фокусника — не продемонстрировать что-то, а показать иллюзию чего-то.
Важно чтобы человек удивился, а как объяснить трюк, он выбирает сам. Ловкость рук, феноменальная память, гипноз или, может, мне просто кто-то подсказывает из зала. Если человек не догадывается, в чём дело, значит, я всё сделал правильно. Но, скажу по секрету, это не иллюзионист обманывает зрителя, это зритель обманывает сам себя.
Недавно меня пригласили в экспертный совет премии Гарри Гудини.
Организаторы обещают миллион рублей тому, кто в рамках строгого эксперимента докажет свои экстрасенсорные способности. В комиссии есть ярые скептики, а мне бы действительно хотелось встретить человека со сверхъестественными силами. Я считаю, это стоит намного больше миллиона. Правда, пока ни один маг проверку не прошёл.
Есть экстрасенсы, которые искренне верят в то, что обладают какими-то способностями, — это не очень страшно.
Но существует множество мошенников, которые осознанно используют те же техники, что и менталисты. Только к фокуснику идут, когда есть лишние деньги и желание развлечься, а к магу-целителю — когда надежда только на чудо, а деньги — последние. В момент просмотра «Битвы экстрасенсов» человек допускает, что всё это шоу и подстава, но когда у него находят болезнь и традиционная медицина не помогает, он готов поверить во что угодно. Поэтому шарлатанов нужно разоблачать.
Как-то одна девушка просила меня вернуть парня по фотографии.
Часто спрашивают про будущее, требуют погадать. Конечно, я отказываю, хотя среди иллюзионистов старшего поколения знаю тех, кто в разгар разрухи 1990-х ездил по стране и использовал мастерство в корыстных целях. Лечили, заряжали воду, зарабатывали огромные деньги.
В Калужской области, откуда я родом, много корейцев — они очень восторженно реагируют на фокусы, в то время как русский человек более сдержан.
В этом плане выступать перед иностранцами приятно. Но проблема языкового барьера всё равно присутствует: теряется интерактив, смазывается эффект. Благо большинство трюков имеют визуальную компоненту, для понимания которой слова не нужны.
«Когда меня просят объяснить фокус, я обычно спрашиваю: „Вы умеете хранить секреты?“. Мне, разумеется, говорят: „Да!“. Тогда я отвечаю: „Я тоже“».
Фото: Александр Левин
